А раздеться все же не помешает. Он демонстративно задернул полог кровати и даже почувствовал какое-то облегчение, оставшись в замкнутом отгороженном пространстве, где больше никого, кроме него самого, не было.
Наутро Лили исчезла. Арман опять тщательно осмотрел подоконник, площадку внизу окна, но ничего так и не нашел.
С Арамисом он встретился лишь к обеду и, улучив момент, отвел его в сторону.
- Я хотел бы упрекнуть Вас, Арамис. – начал он.
Молодой человек удивленно посмотрел на него.
- В чем же это, Атос?
- Когда вчера я обратился к Вам с просьбой, то, право, надеялся, что Вы поможете мне избавиться от этого несносного создания. Вы же этого не только не сделали, но и еще приготовили почву для того, чтобы оно опять появилось!
На лице его друга отразились понимание и готовность взять упрек на себя.
- Вы правы, друг мой, я не слишком то помог Вам в этом деле. – он помолчал немного, потом продолжил, - с одной стороны. Но посмотрите на другую сторону, прошу Вас. Мы не знаем пока, кто эта женщина. Единственное, что можно сделать сейчас, чтобы избавиться от нее – сдать ее городской страже. Однако, я сомневаюсь, что это поможет.
- Почему? – удивился Атос.
- Да потому, что мы с Вами не знаем, как она вообще появляется и исчезает. Вы ведь так и не нашли никаких следов?
- Нет, не нашел. – признался Атос.
- Ну, вот видите. Нам следует сначала разгадать эту тайну, а потом уже что-то предпринимать. А пока мы это делаем, у нас уже появился некий документ, который мы можем, наверное, использовать против этой дамы. Кстати, как ее зовут? Она подписалась лишь своим первым именем.
- Оно выдумано, Арамис. Она даже не стала скрывать, что выдумала его.
- Это хуже. – печально заметил юноша. – Но знаете, если Вы готовы терпеть мое общество и второй вечер, то мы можем попытаться еще раз узнать что-нибудь посущественнее того, что уже знаем.
Атос ласково улыбнулся другу.
- Арамис, я готов «терпеть» Ваше общество, сколько Вам будет угодно, даже и не имея такой причины, как это горе-привидение. Вы же знаете, как я дорожу дружбой с Вами.
Арамис немного смутился, но было видно, что ему очень приятны эти слова. Арман почувствовал, что им просто необходимо найти Портоса и договориться о небольшой посиделке.
- Знаете, давайте устроим ужин. У меня еще остались кое-какие деньги с жалования. Мы можем пригласить Брезана и де Куатье.
- Но Вы сегодня на ночном дежурстве, - заметил Арамис.
- Так назначим на завтра. – беспечно решил Атос.
Юноша задумался.
- Сегодня бы я не смог, но завтра, пожалуй, после обеда я буду свободен. А после ужина мы снова подождем появление нашей Пифии у Вас. Договорились?
- Договорились. – Арман почувствовал себя лучше.
И уж совсем успокоился, когда Портос живо откликнулся на предложение приятеля. От хорошей пирушки гигант отказывался редко, особенно, если она была за чужой счет. Арман задавил то легкое беспокойство, которое у него возникало при мысли о деньгах, в корне. Он уже давно решил, что не оставит и денье из всего того, чем пользовалось и к чему прикасалось то отродье. Проматывать фамильное состояние было нелегко, особенно первые полгода. Потом Арман вошел во вкус, и очень нечасто в нем теперь поднималась природная рачительность. Не для кого было хранить отцовское наследство, оскверненное самым ужасным образом. Кому нужны деньги, отмеченные печатью бесчестия и позора наследника?
Вот так всегда и было. О чем бы он ни думал, все мысли Армана скатывались к одному. Поначалу он хранил надежду, что военная служба поможет ему быстрее разделаться с жизнью, в которой от родовой чести остались одни ошметки. Но судьба не желала ему легкого конца. Прошло больше трех лет уже, и Арман смирился. Пусть будет, что будет.
Он предпочел вернуться в своих размышлениях к Портосу. Если Арамис мог молчать, когда это было нужно, то добряк Портос мог говорить, когда это нужно, много и долго. И когда не нужно, тоже. Это его качество на первых порах раздражало Армана неимоверно. Тем более, что они познакомились в самый тяжелый период его жизни. Наверное, дело бы дошло до дуэли, тем более, что тогда Арман был готов кидаться на всех по любому поводу. Но какое бы черное отчаяние и не менее черное безрассудство им не владели, оставалось в нем еще и сердце. И сердце тянулось туда, где принимали его таким, какой он был тогда и сейчас. Портос не устраивал нравоучительных монологов и не брюзжал при виде абсолютно пьяного товарища. Он просто тащил его до дома, где можно проспаться без опасения быть ограбленным и убитым на ночных улицах. Портос не упрекал, видя, как Арман ввязывается в безумные дуэли. Он просто вставал рядом. Шумно, с градом богохульств, он был рядом, надежный как стены древнего рыцарского замка.
Вообще, Арман втайне надеялся на то, что если он проводит ночь на дежурстве, а не дома, то и стервозное привидение не встретит. Однако, как и многие из его чаяний, это не сбылось.
Лили выступила из тьмы, сгустившейся в нише напротив. Он едва смог подавить безнадежный стон, увидев ее. Женщина огляделась и, увидев мушкетера, сделала пару шагов ему навстречу.
- Где это я? – спросила она.
- В Лувре, сударыня. Но я на дежурстве и не имею права разговаривать на посту, а также допускать посторонних в эту часть дворца. Уходите, пока Вас не заметил кто-либо из офицеров.
Лили поежилась. Здесь и вправду было холодновато для ее наряда, состоявшего, как и прежде, из серой, почти монашеской по форме, хламиды. Летними ночами под каменными колоннадами можно было замерзнуть основательно. Женщина топталась на месте.
- Не могу я уйти, как Вы не понимаете! Меня авторша не пускает, во-первых, а во-вторых я не знаю, куда мне идти. – зашипела Лили.
- Что за бред Вы несете, - в тон ей прошипел Арман, - Дурачьте вволю других остолопов и в другом месте.
И тут он понял, что эта бедовая дама стоит на каменных плитах босая. Кажется, она и дома у него без обуви была, но там были деревянные половицы. Смена караула будет только через два часа, и отлучиться он не мог ни под каким предлогом. За два часа его привидение превратится здесь в ледышку с красным хлюпающим носом.
Арман всмотрелся поочередно в оба конца коридора. Никого, ни единой души. Про себя он уже не раз припомнил самые изощренные ругательства. Пришлось скидывать голубой плащ.
-Возьмите, накиньте. Вам придется дождаться, пока здесь кто-нибудь не пройдет мимо.
Немного подумав и проклиная про себя все кодексы куртуазности, снял камзол и рубашку. Камзол одел обратно, а рубашку, свернув, отдал Лили.
- Положите под ноги.
- Спасибо. – пискнула, словно мышь.
- Встаньте в тень, так, чтобы Вас не заметили, вон туда. – он показал ей место, откуда потом было удобнее ее вывести.
Лили встала, куда сказано, и стояла очень тихо. Арман даже удивился, он полагал, что эта скандалистка снова что-нибудь устроит. Время шло, где-то далеко часы отбили четверть, потом половину…
- Кто эта Ваша авторша? – спросил он темноту где-то сбоку от себя.
Лили ответила не сразу, шмыгнула носом и протянула:
-Ну-у, это вроде как-бы я.
Логика у создания и в самом деле была женской, а точнее, она вообще отсутствовала.
- Каким же образом Вы могли самой себе запретить уходить, так, что не можете нарушить запрет даже ценой воспаления легких?
- Если бы Вы ко мне не придирались из-за каждого слова, я бы постаралась объяснить.
- Я не придираюсь, я хочу от Вас избавиться.
- Тогда мне смысла нет что-либо объяснять.
- Вы вчера договор подписали, по которому обязаны теперь снабжать нас информацией. Извольте.
- Так это о том, что будет, а не обо мне.
- Ни я, ни мой друг Вам не доверяем. В Ваших интересах как можно более убедительно отвести от себя подозрения, а значит, и объясниться.
- Мои объяснения никуда не годятся. Вы скорее в трубы Иерихона поверите, чем в них.
-А вы хотите сказать, что не доверяете Священному Писанию? – несколько озадаченно спросил Арман.
- А Вы меня инквизиции сдадите, если я отвечу, что не доверяю? – ответила она вопросом на вопрос.
Вот так-так, а привидение еще и еретичкой оказалось!
- Вы гугенотка?
- Да я вообще некрещеная!
Арман не смог удержаться и осенил себя крестным знамением.
-Вы магометанка, иудейка?
-Да нет же!
- Какой же Вы веры, сударыня?
- Я не принадлежу ни к одной религиозной конфессии, сударь, если это Вас так интересует.
- Вы – язычница?- совсем уже растерянно вопросил он.
- Нет!
- Атеистка?
- Нет!
- Вы меня с ума сведете! Невозможно не быть хоть кем-то из перечисленного. Если Вы верите, значит, у Вас есть религия, если нет, значит, Вы язычница или материалистка, и пропали для Царствия Небесного. Не противоречьте сами себе.
- Я и не противоречу, это у Вас настолько узкие взгляды, что Вы даже помыслить себе не можете других вариантов, кроме того, что назвали.
Арман всегда полагал себя достаточно образованным человеком. С Арамисом иногда он мог залезть в настоящие дебри теологии или схоластики. А сейчас его обвиняют в узости взглядов! И кто? Какая-то замухрышка, за всю свою жизнь не прочитавшая ничего стоящего, скорее всего. Тут молодой человек себя немного осадил. Он не знал наверняка, какое образование получила Лили, и получила ли его вообще.
- Хорошо, тогда предложите свою версию той веры, которой Вы придерживаетесь.
Из темноты послышался глубокий вдох, это она с духом собирается. Арман невольно улыбнулся при этой мысли.
- Я верю, что Бог есть. Я не знаю, какой он, я не знаю, где он, я понятия не имею, есть ли там у него какая либо иерархия в ангельских чинах и тому подобная чушь. Но я знаю, что все, что происходило, происходит и будет происходить где бы то ни было – все это может быть только с его соизволения и высочайшей резолюции.
- За эту ересь Вас и в самом деле могут сжечь. – холодно заметил мушкетер. – Вам не стоит об этом говорить более никому, слышите?
- А то я не знаю. – желчно процедила Лили.
Арману приходилось слышать о вольнодумцах всякого толка. Но ни разу в жизни с ними еще лицом к лицу не сталкивался. Как правило, таких особо и не трогали, пока либо светские, либо духовные власти не чувствовали угрозы для себя, исходящей от безумных речей. Но если еретик будет настаивать… Иногда таких жгли на Гревской площади. Но женщин больше обвиняли в колдовстве, чем в отступных речах. Лет сто назад почти каждый день можно было услышать про нечистые ритуалы. Костры вспыхивали легко, любая мелочь, вроде рыжих волос или каких-то особых родинок, могла послужить поводом. Фальшивым же, конечно, а настоящим был, в основном, доход с «ведьминого» хозяйства. Пару раз у себя дома и он разбирал подобные обвинения. Но они не выдерживали никакой критики. Обвинители были недовольны, однако Арман всегда страшился несправедливого приговора больше, чем злопыхательств в свой адрес. На своей земле он был хозяином, и мало кто мог что-то сказать против его слова. Но сейчас они были в Париже, и пока власти будут разбираться, кто прав, кто виноват, любая ватага уличных мальчишек успеет забить камнями насмерть. Против соответствующего обвинения ни слова ни один горожанин не скажет. На этом фоне его идиотское привидение было абсолютно беззащитным.
- Вы проводили когда-либо нечестивые действия, оскорбляющие Господа нашего? – уточнил он на всякий случай.
В своем углу Лили тоненько взвыла и начала что-то бубнить про себя.
- Я Вас не слышу, сударыня, - заметил он.
-Я говорю, какой же Вы идиот. – раздражение в голосе женщины, казалось, затопило весь коридор. – Католики все такие безнадежные?
Это было грубо и абсолютно невоспитанно.
- Сударыня, прежде, чем кидаться словами направо и налево, не понимая, к кому и с какой целью Вы обращаетесь, подумайте хорошенько. Я дворянин, и в моем обществе Вам ничего не угрожает. Но, сдается мне, не зная и не уважая наших обычаев, Вы рискуете нарваться в ином окружении. И за меньшее, я с точностью знаю, людей секли и забрасывали камнями. Без участия всякой инквизиции, заметьте, или светского суда.
Лили молчала. Шмыгнула носом, и, наконец, выдала:
- Простите меня.
Значит, она не совсем безнадежна, решил про себя Арман. Коль скоро человек имеет силы принести свои извинения, то значит и природа его не совсем загублена и отвращена от естественного порядка.
Женщина решила продолжить.
- Я и в самом деле не знаю, как Вы тут живете. Ну, то есть, примерно знаю. Но все это представляется мне таким диким, что я начинаю жалеть вообще о своем решении.
Арман поначалу опять почувствовал некоторое раздражение при сравнении с дикарями.
- Какие же обычаи распространены у Вас, что Вы меня называете дикарем? – все же полюбопытствовал он.
Тут, в правом конце коридора послышались отдаленные шаги разводного караула.
- Молчите, молчите пока, сударыня. И следите за мной. Когда я подам знак, сразу же идите к тем дверям, видите, через три колонны?
- Хорошо.
Лейтенант и два простых мушкетеров впали в ступор, увидев Атоса без плаща и даже без сорочки. Арман едва заметно повел рукой в сторону Лили.
- Что у Вас здесь происходит, господин Атос, где Ваша одежда?
Так как он не имел никакого удовлетворительного объяснения, то так и сказал. Сослуживцы по тону полураздетого мушкетера поняли, что давать какие-либо разъяснения у того нет никакого желания. Лейтенант неодобрительно покачал головой. Лили достигла заветной двери и исчезла за ней.
- Если бы Вас в таком виде увидел его величество, загремели бы под арест, господин Атос.
- Без сомнения. – согласился Атос. – Впрочем, если Вы дадите мне возможность добраться до дома и привести себя в надлежащий вид, то я буду к Вашим услугам тот час же.
Лейтенант фыркнул.
- Никто никого не собирается сажать под арест, Атос, успокойтесь. Но, согласитесь, увидеть Вас на посту в таком виде…
Лейтенанту пришла на ум шутка с ограблением, но он благоразумно удержал ее при себе. Заносчивость Атоса была известна. Так же как и его методичность в фехтовальном зале. Может, арест бы и сбил немного спесь с этого странного человека, подумалось лейтенанту. Но он у капитана в любимчиках, связываться не хотелось.
- Идите домой, проспитесь. – проворчал офицер.
От Армана не пахло вином, но его тяга к бутылке была так же известна, как и надменность, может даже больше. А на пьяную то голову чего только не удумаешь… И голым по Лувру носиться будешь.
Атос, миновав коридор, свернул в боковой проход и окольным путем вернулся к тому месту, где ждала Лили. Вывести женщину из дворца было уже не так проблематично для человека, хорошо знавшего хитросплетения его планировки. Еще какое-то время понадобилось, чтобы дойти до Феру.
Гримо, решивший изобразить из себя соляной столп при виде гостьи, был приведен в чувство подзатыльником. Арман усадил стучащую зубами Лили на кушетку в гостиной, велел бездельнику готовить горячую воду и вино, и сам принес одеяло. Когда требуемое было готово, Гримо выставили за дверь.
- Вода для ног, а вино выпейте.
Закутанная кульком, с ногами в кадушке и стаканом в руках его привидение представило собой чрезвычайно живописную картинку.
- Таким образом я от Вас никогда не избавлюсь. – задумчиво изрек Арман, наблюдая как Лили тянет мелкими глотками бордо.
Лили громко шмыгнула носом, но хранила молчание.
- Вы, что же, намерены ходить за мной по пятам каждую ночь?
Лили шумно вздохнула и опять ничего не сказала.
- Да ответьте уже наконец!
Женщина подняла взгляд от стакана.
- Да не знаю я! Меня сюда вообще как подопытного кролика засунули! То ли выживу, то ли сдохну! Я даже не знаю, на кого больше злюсь: на авторшу мою или на Вас. Мне этих луврских камней на всю жизнь хватит вспоминать теперь. А если она меня в какой-нибудь окоп с вами засунет? В центр боевых действий?
Представив всю ситуацию, Арман не выдержал и все-таки выругался. Так, хорошо, успокойтесь сударь. До окопов еще не скоро, за это время можно что-нибудь придумать. Ведь можно, так? Но, похоже, чтобы что-то придумать, необходимо составить полное понимание происходящего. А как тут составишь понимание, если происходит черт знает что?!
- Сударыня, поклянитесь мне, что, то, что Вы говорите, является правдой. – он не просил, он приказывал, устав от всей этой неразберихи.
- Клянусь! – в голосе женщины вопило отчаяние, может даже и не разыгранное, а настоящее.
Хорошо, начнем с этого. С допущения, за неимением лучшего, что это странное создание говорит правду.
- Тогда сейчас Вы идете отдыхать в спальню. Если завтра Вы здесь опять появляетесь, то будьте готовы объясниться вразумительнее, чем это делали до сих пор.
Лили, встав, выступила из кадушки и, немного пошатываясь, скрылась в спальне.
Сначала Арман тоже хотел лечь, но кушетка была не очень удобной, и некоторое время он ворочался туда-сюда, пока, наконец, в голову ему не пришла мысль. Он поднялся, зажег свечу и пошел взглянуть на Лили.
- Вы уже спите, сударыня? – спросил он, входя в комнату, которая так неожиданно была оккупирована женщиной, созданием, которых он избегал, как огня.
Ответом ему было молчание. Арман подошел ближе к кровати, осветил ее, выхватив дрожащим светом из темноты спящее лицо. Совершенно умиротворенное, хоть и несколько осунувшееся. Может, она даже и не притворялась, что спит. Каким образом она появляется и исчезает? Если он дождется этого момента, то наверняка получит некоторые ответы.
Арман принес стул поближе к кровати и приготовился наблюдать.
Светало рано, так что ожидание его не было долгим. Как только тьма за окном начала сереть и выцветать, Арман, нещадно борясь с накатывающей сонливостью, встал, чтобы точно уж не пропустить ничего.
Чем светлее становилось за окном, тем прозрачнее была Лили. В первый момент, заметив разницу в наблюдении, он склонился над спящей, не веря своим глазам. Она становилась прозрачной, будто таяла! Как настоящее привидение! Каких-то несколько минут – и он уже один в комнате, ошеломленный, неподвижный, переосмысливающий заново череду глупейших и невероятнейших событий.